Приводим его размышления полностью. Вот что они пишет: 1. «Согласно данным IEA, во втором квартале 2015 года добыча нефти превысила спрос на 2,3 миллиона баррелей в день (мбд). В третьем квартале спрос немного догнал добычу, и разница упала до 1,6 мбд. В четвертом квартале, скорее всего, разница сократится до 1,5 мбд, но цена нефти все равно стремится вниз. Этому способствует три фактора — ожидаемые поставки иранской нефти в объеме 1,0-1,5 мбд, и возможное падение спроса и продолжение роста добычи в 1-2 кварталах 2016 года. И вероятность того, что декабрьское повышение ставки ФРС будет не разовым событием. Если все это реализуется, то в ближайшие квартал-два мы увидим цену около 30 долларов и ниже.

2. Однако, в противовес играет тоже три фактора. Во-первых, те же самые поставки иранской нефти могут оказаться ниже заявленных цифр. Во-вторых, это себестоимость добычи, которая больше видит цену в пределах 50-60 долларов, иначе сильно режутся текущие затраты (opex) и инвестиции (capex). И, наконец, риск эскалации ситуации на Ближнем Востоке, особенно в зонах транспортировки добычи.

3. Вместе с тем, есть еще два долгосрочных факторы, противоположных по влиянию на цену. Первый говорит в пользу падения, что в 2016 году мировая экономики может замедлиться из-за ухудшения ситуации в крупных странах — за последний год темпы роста мировой экономики пересматривались четыре раза в сторону понижения (в первую очередь из-за Китая и развивающихся стран), плюс в США за последние семь лет почти 100 процентов прироста занятости в период восстановления кризиса пришлось на сырьевой сектор. Это может привести к тому, что цена на нефть обретет дополнительный потенциал снижения, либо как минимум их сохранения на уровне в 30 долларов в 2017-2018 годах. Второй фактор говорит, что урезание инвестиций в разведку, которое наблюдается за последний год, продолжится, и уже в 2016 году начнет давать эффект — добыча прекратит расти, и уже к концу года разница между добычей и спросом сократится до 0,6 мбд. А если начнется сокращение добычи, скажем, в 2017 году, то в какой-то момент спрос превысит добычу, и это приведет к тому, что в 2017 году цены вырастут до 60-80 долларов, и поднимутся выше 100 долларов в 2018 году.

4. Так как факторов слишком много, непонятно, какой из них выиграет, но пока основной сценарий говорит, что 2016 год будет дном экономического кризиса, после чего с 2017 года начнется восстановление. Негативный сценарий говорит, что «дно» растянется и на 2017 год. В целом, цена нефти в 30 долларов и ниже несет брутальные последствия как для российской экономики, так и для нашей (помимо цены на нефти мы еще косвенно пострадаем от ухудшения ситуации в России). В обеих странах очень малое количество предприятий имеет себестоимость ниже 30 долларов, и почти нет месторождений с себестоимостью ниже 25 долларов. Причем у нас себестоимость выше, да и в целом зависимость экономики от нефтянки тоже выше — доля сырьевого сектора в ВВП оценивается в 20 процентов, а вместе со смежными секторами около 30-40 процентов. Не буду расписывать детали столь болезненной ситуации, но доходная часть бюджета упадет достаточно сильно, особенно на фоне вынужденной (и правильной) привязки налоговой нагрузки к цене на нефть (например, через рентный налог). На фоне этого, насколько надо уронить тенге, чтобы сохранить доходность часть в тенговом выражении настолько, чтобы выполнить социальные обязательства?

5. Еще до падения цены нефти ниже 40 долларов, ожидания по курса тенге сложились в пределах 350-360 тенге (даже несколько превозмогая возможности «паритета 1 к 5» — этот дурацкий и вредный в долгосрочном плане аргумент зажил самостоятельной жизнью). Сейчас рубль упал до 70, а при 30 долларов за баррель может опуститься и до 80. При панике рубль может скакнуть и до 100, но в этом году Центробанк России действует очень корректно (благодаря зампреду Тулину), поэтому вероятность скачка минимальная. Но даже при 80 ожидания по курсу тенге сместятся к 400 тенге за доллар.

6. Интересно то, что при цене 30 долларов девальвация не поможет уже и сырьевому сектору, ибо импорт и валютные займы примерно равны валютным доходам. А ведь есть еще и другие расходы. Ухудшится положение и финансовой системе, даже у тех финструктур, кто раньше требовал девальвацию — сейчас все ждут ухудшения ссудного портфеля из-за уже состоявшейся девальвации, а теперь к этому добавится еще две проблемы: теперь сырьевые компании не смогут быть источником ликвидности, плюс рост плохих кредитов усилится еще сильнее.

«В целом, можно сказать, что мы вступаем в зону турбулентности», — написал экономист в заключение. Также Худайбергенов добавил, что рассуждения о том, как в этой ситуации может отреагировать система госуправления, в том числе Нацбанк, он напишет позже.
Олжас Худайбергенов. © info-tses.kz