Фильм «Кунанбай» Досхана Жолжаксынова  вышел в казахстанский прокат 3 декабря и в Алматы шёл всего лишь в паре кинотеатров: в сети Kinopark и в «Армане». В последнем картину держат до сих пор, ведь зрители идут и идут. И это несмотря на то, что промоушна у фильма не было никакого – ни громкой премьеры, ни постеров, ни трейлеров, ни рекламы, словом, киностудия «Казахфильм» постаралась.  Галия Байжанова

Картина интересна тем, что это, пожалуй, первая попытка переосмысления казахской классики за долгие годы. В отличие от романа Ауэзова  «Путь Абая», где Кунанбай предстаёт жестоким человеком, безжалостным судьёй, в фильме отец великого Абая – настоящий властитель дум, который размышляет о будущем народа. Это человек, который решает судьбы людей не одним росчерком пера, а в муках, выбирая между долгом и чувствами. По сути фильм «Кунанбай» – реабилитация  этого противоречивого образа  в казахской истории.

Некоторые специалисты считают, что Мухтар Ауэзов был вынужден представить отца Абая именно таким, ведь советская власть не признавала суд биев и считала их отсталыми элементами феодального общества, в то время как Кунанбай пользовался беспрекословным авторитетом в степи, а это нужно было заслужить. Фильм рассказывает о судьбе Кунанбая с времён, когда он был непререкаемым авторитетом  для степняков, до того периода, когда после доносов недругов он оказался на грани ссылки в Сибирь, и только солидный залог, внесённый за него Барак-султаном, спасает его от смерти на чужбине.

Актёр, а с недавних пор и режиссёр Досхан Жолжаксынов экранизирует уже  второй байопик, где в главной роли снимается он сам. Первый фильм  был посвящен степному певцу Биржан-салу, второй – отцу Абая Кунанбаю. В своей первой картине, драме о судьбе творческого человека  в казахской степи 19 века, актёр выглядит чуть органичнее. В новом фильме перед режиссёром встаёт так много проблем (в том числе и урезанный бюджет), что, к сожалению, он решает не все из них. Зато в ленте есть красивые пейзажи, нежная казахская музыка, – все эти приёмы Досхан-ага освоил мастерски ещё в первой своей картине. К тому же стоит отметить сценарий фильма, опирающийся на произведение Ауэзова «Путь Абая» и написанный ушедшим год назад писателем Таласбеком Асемкуловым. Некоторые сцены в нём по-настоящему берут за душу. Одним из таких моментов стал суд по законам шариата над  Кодаром и его невесткой, которая после смерти мужа связала свою судьбу со свёкром. И хотя обвиняемые признают вину быстро, и суд над ними укладывается всего в две сцены, казнь их путём повешения влюблённых на верблюде, весьма драматична. Зритель впервые начинает задумываться, что порой в казахской степи разворачивались такие страсти, что нынешним драматургам и не снились.

Трогательной выглядела встреча Барак-султана и Кунанбая, когда последнего освободили под залог. Раньше между ними были трения, но теперь в этих коротких репликах, которыми они приветствовали друг друга,  – всё: и прощение, и способность представителей элиты найти общий язык друг с другом, и черты того самого казахского менталитета, когда люди в состоянии объединиться перед лицом внешней опасности. Конечно, те, кто читал «Путь Абая», невольно сравнивают картину с романом и находят много шероховатостей и грубых неточностей. К примеру, ценителям романа не понравилось, что в фильме образ  Абая как бы условен. «Почему на протяжении всего фильма он – маленький мальчик? — спрашивают зрители на портале www.kino.kz. –  Когда он был свидетелем казни Кодара и Камки, он уже окончил учёбу и приехал домой, а когда отца ссылают, а его любимая бабушка Зере умирает, он был уже совсем взрослым». Действительно, тогда поэту было 28 лет, а не 10 как в фильме.

Впрочем, самой обсуждаемой сценой среди зрителей всё равно стала та, в которой показаны поминки отца Кунанбая. Там, на фоне народных гуляний (смерть человека в преклонном возрасте считалась у казахов  праздником) совершается древний, оставшийся, видимо, с языческих времён обряд, который называют «тайлак тарту» или «туйе шешу». Обнажённая по пояс девушка отвязывает верблюда от привязи ртом, и если она это могла это сделать – то уводила его с собой. Для  наших морализаторов сцена оказалась неприемлемой, они обвинили авторов в выдумках. » Сами посудите, как это было возможно, если судили тогда по законам шариата?» – вопрошали они.  Для других эта сцена, наоборот, была свидетельством того, что наши предки были свободными от предрассудков людьми, которым ничто человеческое не чуждо. Защитники сцены обращают внимание на такую деталь: подростки  смеются над участницей ритуала, а старик их одёргивает – мол, не понимаете вы ничего, это не просто раздетая женщина, а символ чего-то большего – плодородия, например.

Порадовал кастинг: оказалось, у нас много интересных и новых лиц. Обычно за всё наше старшее поколение отдуваются Ерболат Тогузаков и Нуржуман Ихтымбаев, в то время как актёров у нас очень много. Особенно понравился образ бабушки Абая – Зере, могучей казахской женщины, которая  может и на коня вскочить, если это потребуется. Её сыграла 78-летняя Нурсифат Салыкова, актриса Жамбылского казахского областного драматического театра.

В завершение остаётся добавить, что картина идёт на казахском языке, и герои  говорят таким красивым литературным языком, которым сейчас владеют, увы, далеко не все. Можно было сопроводить картину русскими титрами – возможно, и зрителей стало бы больше. Впрочем, какие бы дискуссии вокруг картины ни разгорались, она в числе нужных, хотя бы потому, что обращается к нашей классике. Жаль, что прокат оказался таким домашним.